Мне однажды тёмной ночью
Вдруг приснился жуткий сон...
Не забыть мне, между прочим,
Как меня расстроил он.
Был он дикий и ужасный,
Был он гадкий и крутой,
Был он мерзкой бабкой страшной,
Косоглазою, с клюкой.
С бородавками под носом,
И кривым беззубым ртом.
С горбом, словно знак вопроса,
Вся противная при том.
Бабка вся одета в чёрном,
И ехидно хохоча,
Голосом скрипучим, подлым,
Что-то гнусное шепча,
Доставала из катомки
И швыряла мне в лицо
Всяких гадов безусловных,
И останки мертвецов.
Всё воняло, прилипая,
Всё кишило, шевелясь,
Между пальцев уползая,
Извиваясь и крутясь.
Клокотало и бурлило,
Смрадом пакостным чадя,
Всё гноилось и тошнило,
Стон утробный разнося.
И зелёными руками
Из могильных бугорков
За ноги меня хватали
Трупы синих мертвецов.
Из надгробий и из склепов,
Выбравшись, костьми гремя,
Полусгнившие скелеты
Шли толпою на меня.
Монстровидные страшилы,
Рвотной гадостью дыша,
Вурдалаки и вампиры
Собирались неспеша.
И хихикали коварно,
И шептались за спиной,
На меня кивали странно,
Дескать, глянь - урод какой...
Тут старуха вновь явилась,
Я увидел - обомлел!
Вся она пребразилась -
В платье белом и фате!
И костлявою рукою
Меня за руку берёт,
И, тряся кривой клюкою,
Под венец меня ведёт!
Вышел главный из страшилищ,
Фиолетовый с лица,
Всяка нечисть затаилась
Как в преддверии конца.
Он синюшною рукою
В ветхой мантии своей,
Сделав пассы над толпою,
Хрипло обратился к ней:
"Ты, прекрасная старуха!
Грациозна и горда!
Хочешь ли такого мужа?"
Проскрипела бабка: "Да!"
"Ну, а ты, урод паршивый! ?"
Я подумал, всё, привет!
И, собрав остаток силы,
Закричал истошно: "Не-е-е-ет!!!"...
Думал своды рухнут тут же,
И под ними погребён,
Лучше, чем старухи мужем,
Быть мне сразу мертвецом...
Но мечте дано не сбыться,
И с печальным, долгим: "У-у-у-у..."
Вурдалаки удалиться
Поспешили поутру.
Тихо шаркая ногами,
На меня обидевшись,
Мертвецы, упав главами,
Восвояси разбрелись...
Прокричал петух-будильник,
Оборвав мой жуткий сон...
Ах, какой же я дебильный -
Спал в обнимку с помелом!