Дома, устроившись за кухонным за столом, они разговорились.
- И что это за Сережа, который тебя домогается,- вернулся он к отложенному разговору.
- Мой бывший любовник,- откровенно призналась Валя.– Мы с ним расстались. Я прогнала его сразу, как мы с тобой стали встречаться. Вот он и бесится, не может все успокоится,- улыбнулась она.
- Вчера ворвался ко мне в кабинет и устроил сцену ревности. Мы чуть не подрались.- Так вы вместе работаете,- удивился он, уточняя всплывшую подробность.
- Да. Я ему еще раньше говорила, или разводись, или улепетывай, а он...
- Так он женат,- перебил ее Олег Николаевич.
- Да.
- А как же ты с женатым то,- удивившись, спросил он.– Мало холостых, что ли? - усмехнулся он. Однако в голосе его звучала скорее не ирония, а укоризна.
Дело в том, что посягательство на чужую семью претило его принципам. Семейные узы для него были святы. Поэтому вторгаться в чужую семью и разрушать ее, было для него верхом безнравственности.
- Любовь зла, полюбишь и козла,- ответила она поговоркой.
- Так ты его еще и любишь,- еще больше удивился он, округлив от изумления глаза.
- Не знаю,- откровенно призналась Валя.– Раньше любила, а теперь, не знаю,- сказала она и вернулась к началу разговора.- Так вот, в пятницу я его из кабинета вытурила, сказав, чтобы духу его больше не было рядом, а сегодня он звонит мне домой и заявляет, «все равно ты будешь моей. Я тебе спокойного житья не дам»,- передала она угрозы бывшего любовника.
Последние ее слова задели его, возмутив. Он счел, что ситуация требует его вмешательства.
- Что значит, житья не дам,- повторил он последнюю ее фразу. – Давай я с ним разберусь. Ты мне его покажешь, а я с ним по мужски потолкую,- предложил он, как ему казалось, единственно верный способ решения сложившейся ситуации.
- Нет, нет, не надо,- перепугалась она, вдруг, изменившись в лице.
- Почему,- удивился он.- Ты мне его просто покажешь и все. А дальше уже мои проблемы,- настаивал он на своем вмешательстве, считая, что мужчина обязан защищать женщину, тем более, ту, которая с ним делит ложе.
- Не надо и все,- запротестовала она.– Этого еще не хватало. Нет! – категорически отказалась она.
- Но почему? – недоумевал он, не понимая ее упрямства.
Ее реакция ему была непонятна. Даже при всей непоследовательности женского поведения это казалось ему через чур алогичным.
- Так он от тебя тогда не отстанет. Ты этого хочешь? – спросил он ее.- Зачем тебе это надо? Эта нервотрепка? Проблемы, головная боль,- постарался он объяснить ей, что ждет ее в случае ее отказа от его помощи.- А я все улажу,- заверил он ее, убеждая в необходимости своего вмешательства.
- Я же сказала, нет! И все, хватит об этом. Я сама разберусь,- поставила она точку, но, видя его озабоченность и тревогу, постаралась его успокоить.- Отстанет. Я ему уже сказала, что у меня другой,- заверила она, улыбнувшись.
- И все-таки,- предпринял он еще одну попытку вмешаться, на что она отрицательно покачала головой, и, не желая больше это обсуждать, перевела разговор на другую тему.
- Давай лучше выпьем,- сказала она и предложила ему испробовать ее напиток.- Попробуешь?
- Не-ет, я пас,- усмехнулся он.
- Как хочешь,- сказала Валя и молча плеснула себе в бокал красноватой жидкости из пузырька. Поставила пузырек на стол, подняла бокал, и, не сказав ни слова, махом его осушила, вызвав у него улыбку.
Вот примерный сценарий их встреч. И так, практически, проходили они все, по одному и тому же регламенту, постель-стол, постель-стол, постель-стол. Естественно, это не могло его не удручать. Он уже не раз порывался завести на эту тему с ней разговор, объяснить ей, что он желает не этого, что, в конце концов, им уже по тридцать семь лет. Что это уже тот возраст, когда непростительно терять ни дня, когда следует серьезно задуматься о будущем, о семье. Неоднократно намекал ей на это, но она не желала его слушать. И либо игнорировала его слова вовсе, предпочитая отмалчиваться, либо переводила разговор на другие темы. Но однажды она, вдруг, сама затеяла такой разговор.
Это была суббота, они обедали.
- Давай поженимся,- сказала она, вдруг.
От неожиданности бедняга чуть не поперхнулся. Он как раз отправил в рот очередную порцию котлеты, когда она ему это сообщила, и та предательски застряла у него в горле. С трудом, проглотив ее, он поднял на нее изумленные глаза.
- Давай поженимся,- повторила Валя.– Только тайно, чтобы об этом ни кто не знал,- предложила она, выдержала секундную паузу, давая ему время переварить услышанное и продолжила.- Сразу афишировать это не следует, пусть это останется между нами, а пройдет какое то время, и мы всем об этом объявим,- добавила она, изумив его этим еще больше.
Женится, это, конечно, хорошо, он давно этого хотел. Но почему тайно? Почему об этом ни кто не должен знать? К чему такая скрытность? Если она думает, что его станут отговаривать, то ошибается. Он не маленький мальчик, чтобы прислушиваться к чужому мнению, тем более, в таком вопросе, как женитьба. Да она и сама это прекрасно знает. Знает, что он поступит так, как сочтет нужным. Тогда к чему все эти сложности? Что она задумала? Он не понимал.
Для него акт бракосочетания не был чем то постыдным, что надлежало скрывать. Напротив, он считал, что женитьба это такое знаменательное событие, о котором должны знать все. И в первую очередь, самые близкие, родственники и друзья. Ведь в идеале женятся только один раз. На всю жизнь. Это не день рождения, который можно ежегодно справлять.
Он был в шоке. Ее слова произвели на него эффект душа шарко, выбив на какое то время из колеи, погрузив в раздумье.
К тому же, он не был уверен, нужна ли ему эта женщина в качестве жены. Да, она ему нравилась, ему было хорошо с ней в постели, но для создания семьи этого не достаточно. Постель не главное. Главное,- любовь. А он ее не любил. Мало того, что не любил, но еще и не мог понять ее поведения. Она вела себя таким образом, что полностью расходилось с его представлением о поведении замужней женщины. В конце концов, он не был уверен, что она откажется от алкоголя. А пьющая жена ему была не нужна. Этого еще не хватало. Поэтому он был озадачен и растерян одновременно, и ни чего в ответ, кроме идиотской улыбки изобразить не мог. Сидел молча, зажав в руке вилку, и тупо смотрел на Валю. Наконец, выдавил.
- Ты серьезно?
- Да,- кивнула она, немного помолчала и стала развивать начатую тему.– Ведь жить можно и без любви,- сказала она, вдруг. – Нужно только уважать друг друга, как ты считаешь,- спросила она его.
- Не знаю,- пожал он плечами.– Я об этом ни когда не думал,- признался он, глядя на нее.
- Я знаю,- уверенно, заявила Валя.– Любовь - это, конечно, хорошо, но жить можно и без нее. Главное, чтоб люди друг друга уважали. Уважали и ценили,- сказала она, вскинув на него глаза. В ее взгляде читался вопрос. Она, явно, хотела услышать от него немедленный ответ и не сводила с него вопросительных глаз.
Но он не был готов к ответу. Ее предложение застало его врасплох. Оно оказалось настолько неожиданным, что он не знал, что ответить. Сидел молча, не произнося ни звука. Затем откровенно признался.
- Ты знаешь, если честно, я не знаю. Я не готов сегодня сказать ни да, ни нет. Конечно, я хочу создать семью, но...- сказал он, подыскивая более деликатные слова для выражения своей мысли.
- Давай какое то время подумаем,- перебила она его.– Скажем, месяц. Сегодня одиннадцатое мая, значит,- хотела она назвать дату одиннадцатое июня, но передумала. Глянула на висевший на стене календарь плакат, с изображением натюрморта из спелых фруктов и произнесла:- нет, лучше четырнадцатого. Это будет суббота, выходной. Встретимся четырнадцатого и тогда решим, согласен,- спросила она его.
- Хорошо,- кивнул он, довольный, что получил месячную отсрочку.
Больше эта тема в тот вечер не поднималась. В последующие их встречи то же.
Так время и шло. Они, как и раньше, продолжали встречаться. Но раз от разу он стал замечать, что с каждой их встречей Валя становилась другой. Все боле и боле отдалялась. Перестала с ним откровенничать и уже больше не делилась своими сокровенными мыслями и желаниями. Между ними появилась дистанция. Особенно заметно это проявилось в постели. Мужчины это чувствуют сразу. Ее ласки стали не так горячи. Исчезла та ненасытность, что была ей присуще первые месяцы их знакомства. Она уже не тянула его в постель пообниматься, не жалась к нему, как озябший воробышек, на промозглом ветру, желая согреться теплом его ласок. Стала холодна и уже не так пылко отдавалась его объятиям.
Он стал подозревать неладное. Первое, что пришло ему на ум, «а не завелся ли у нее любовник? Не вернулась ли она к Сереже, о домогательствах которого она ему однажды рассказывала?»
Наводило его на подозрения еще и то, что во время постельных оргий она неоднократно называла его чужим именем, Сережей. Частенько стала сравнивать его с другими мужчинами, а это верный признак того, что мужчина не занял в сердце женщины подобающего ему первого места. Не стал для нее тем единственным и неповторимым, ради которого она готова на все.
И однажды он напрямик ее об этом спросил. Это был, как раз, тот день, когда они должны были обсудить вопрос их совместной жизни, решить, вступать им в брак или нет.
Они гуляли по парку. Шли по гравиевой дорожке и любовались окрестными красотами, зеркальной гладью пруда, с плывущими в нем причудливыми очертаниями облаков. Она держала его под ручку и молчала. Вид у нее был рассеянный и задумчивый.
- Ты думаешь о нем,- спросил он ее и неожиданно получил правдивый ответ.
- Да,- сказала она, вскинув на него глаза.
Ее неожиданное признание его ни сколько не удивило. Где то в глубине души он догадывался об их связи, поэтому воспринял это спокойно. Даже был чуточку рад, что она не стала изворачиваться и лгать, а открыто призналась.
При всей своей неопытности и неискушенности в отношениях с женщинами, он знал, что это значит. Сердце ему подсказывало, что, когда женщина открыто признается мужчине, что в его присутствии думает о другом, значит, в своем сердце она уже решила с ним расстаться. Поэтому он решил не деликатничать, а выяснить все до конца, раз и навсегда. Так сказать, поставить точки над «и».
- Ты с ним спишь,- спросил он, напрямик.
- Понимаешь,- начала она,- вы оба мне дороги. И тебя и его я...
- Ты с ним спишь,- перебил он ее, возвысив голос.
- Да,- созналась она.– Но я не хочу ни чего менять,- скороговоркой, добавила она.– Пускай все остается, как есть. Зачем? И тебе хорошо и мне. Ведь нам уже под сорок. Может, это все, что нам в жизни осталось,- сказала она, как можно мягче и вскинула на него глаза, в которых читалась ненасытная жажда жизни.
Больше у него вопросов к ней не было. Он хранил гробовое молчание. Он не обдумывал ответную речь, потому что уже все знал. Ни о какой женитьбе не могло быть и речи. Когда женщина так поступает, деля ложе одновременно с двумя мужчинами, она проявляет по отношению к обоим неуважение. Более того, это уже не просто неуважение. Она попросту плюет на них. Предает обоих. А страшнее предательства быть ни чего не может.
И хотя он был человек миролюбивый и долготерпеливый, способный в ущерб своим интересам входить в положение других, вникая в их проблемы и обстоятельства, подобного он понять, не мог. Не мог не понять, ни смирится, ни простить.
При всей своей душевной щедрости, а он мог поделиться с нуждающимся чем угодно, отдать последние деньги, что уже неоднократно бывало, мог даже пожертвовать своим временем, оторвав его от себя. А время он ставил выше денег и ценил куда больше, но даже этим сокровищем он мог поделиться, но женщиной, с которой спал,- ни когда. Это было выше его сил. Было одним из тех табу, переступить которое, он был не в состоянии. При одной только мысли, что, прежде чем с ним лечь, она вынырнула из чьей- то постели, его бросало в дрожь. Сердце вскипало и наполнялось яростью.
В первое мгновение он даже хотел ее ударить, но сдержался. Скрепился из последних сил, подавив гнев. Отстранился от нее и пошел молча рядом. И гнев вскоре утих. В сердце пришло безразличие. Он понял, что этот человек для него умер раз и навсегда.
Это был последний день, когда они виделись. Больше он ей ни когда не звонил, а вскоре забыл и вовсе. И жизнь покатилась дальше привычным холостятским руслом.
